ВЕЛИКИЕ ПОЛКОВОДЦЫ, ТИРАНЫ, ВОИНЫ - АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ Глава I МАКЕДОНИЯ: СТРАНА И ЛЮДИ

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ

Глава I
МАКЕДОНИЯ: СТРАНА И ЛЮДИ

Под Балканами здесь мы подразумеваем не горную цепь, а весь полуостров, за исключением южной его части, где расположена Греция, которую вместе с островами Греческого архипелага мы будем именовать Элладой. Говоря же о Македонии, мы будем иметь в виду ту область, большая часть которой в настоящее время находится на территории Греции, в то время как границы современной Македонии не совпадают с древними границами этого государства.
В глубокой древности Дельфийский оракул предсказал Македонии следующее:

Вперед к богатой стадами иди
Боттиэе! Как только увидишь,
Лагерем ставши, во сне ты коз
Белорогое стадо, город заложишь ты там,
Принеся обильные жертвы [1].

Дельфийскому оракулу, согласно преданию, и была обязана древняя столица македонян своим возникновением. Прежде она называлась Эдессой и была известна как город, «богатый водой». Более прозаичные македоняне называли ее просто Эги, что означало «козий город». Столица стала колыбелью народа, весьма могущественного впоследствии, того самого, который произвел на свет одного из крупнейших завоевателей всех времен — Александра Великого.
Перед тем как ознакомить читателя с народом и его властителем, расскажем о самом городе Эги. Позади него — уходящие ввысь уступы Балканских гор, впереди — синеющие просторы Эгейского моря. Город лежал на границе двух миров — эллинского и варварского, между сутолокой городской жизни и тишиной деревень, между Европой и Средиземным морем.
Поскольку македоняне были причастны к обоим мирам, то нам следует разобраться в тех противоречиях, которые существовали между ними.
Средиземное море издревле создавало условия для благополучного существования жителей побережья, никого не притесняло, не угнетало, не ограничивало. Наоборот, море давало счастье, звало в свои просторы, оно пробуждало энергию, внушало человеку чувство абсолютной красоты и гармонии. Это, в свою очередь, способствовало общению людей, особенно характерному для горожан. Таким образом,
именно Средиземное море вручило человечеству свой ценнейший дар — урбанизм, открыв преимущества городского образа жизни. Охотнее всего восприняла этот дар Эгеида, где выросли самые цветущие города. Здесь все благоприятствовало им: и открытые пространства, и красивые пейзажи с удивительными уголками, как величественными, так и укромными.
Все это, вместе взятое, создало наивысшую гармонию, в которой сочетались трудолюбие и грация, долг и свобода, рассудочность и фантазия, естественность и красота. Гении и демоны человеческого духа вложили в создание расцветающей эллинской культуры все, чем они располагали: радость и страсть, любовь и ненависть. Это было время, когда зарождалось все новое, создавались небывалые шедевры, политические идеи воплощались в отважных подвигах, знание вырастало в науку, ремесло и техника получили дальнейшее развитие. В эту эпоху каждое поколение превосходило предыдущее духовным богатством, зрелостью, умом и ловкостью, человек поднимался все выше по ступеням своего развития. Ареной всей этой бурной деятельности были Оживленные полисы — соперничавшие друг с другом греческие города-государства.
Многогранному развитию эллинского духа в известной степени благоприятствовало соперничество между полисами, представлявшими собой самостоятельные культурные центры. И хотя Афины и Спарта иногда объединяли своих союзников, единого государства у эллинов никогда не существовало. Таким образом, раздробленность, которая обычно препятствует развитию, здесь стала фактором плодотворным, так же как в Италии в эпоху Возрождения, когда разобщение полисов привело к подъему творческой активности городов.
Неудивительно поэтому, что греческие полисы оказались не в состоянии поглотить весь избыток энергии, и она, перелившись через край, подобно морским волнам, захлестнула все прибрежные области. Особенно привлекательными для эллинов были северные области «Эгеиды, богатая корабельным лесом Македония и Фракия с ее золотоносными рудниками. Здесь, на побережье, возникло целое соцветие эллинских городов, а местные жители оказались вытесненными со своей территории. У самих македонян осталось лишь два порта — Фермы и Пелла, причем последняя была расположена в мелеющей бухте. Эллинизация распространилась далеко за пределы собственно греческих городов, охватив население прибрежных областей и предгорий, в том числе города Эти, находившегося всего в 30 километрах от побережья.
За Эгами поднимались Балканские горы и начинался совершенно иной мир, существовавший как бы вне времени. В этом мире сохранялся патриархальный уклад, который передавался из поколения в поколение и резко отличался от жизни на побережье Средиземного моря, где сконцентрировался весь культурный мир. В глубоких складках гор стрелки часов истории, казалось, остановились. Только изредка в эти ущелья залетал свежий ветер. Население долин Центральных и Восточных Балкан позволяло иноземцам проходить через свои земли, но относилось к ним настороженно. Местные жители покидали
пределы своей территории только ради легкой добычи, иди же их вынуждала к этому перенаселенность.
Таким образом, это был консервативный, замкнутый мир. Здесь интересовались только своей внутренней жизнью да жизнью ближайших соседей, руководствуясь лишь привязанностью к земле, племенными обычаями, обрядами и понятием чести. Люди здесь были добросердечными, спокойными и гостеприимными. Они любили музыку и развлечения, поклонялись красоте, но все эти чувства не касались того, что выходило за пределы их родины. В основном в небольших селениях и деревнях жили пастухи и крестьяне, но немало было и людей состоятельных, владевших полями, большим количеством скота и лошадей и даже драгоценными металлами. Эта сельская знать вела своеобразную жизнь. Среди них было много воинов, достаточно смелых и искусных в грабительских набегах. Одни уподоблялись орлам, бросавшимся на добычу сверху, другие — хищным волкам, третьи — диким быкам. Всех обуяла необузданная гордыня, и горе было тому, кто ее задевал. Зачастую весь смысл жизни сводился у них к отмщению человеку, задевшему их гордость. Им было чуждо стремление к каким-либо новшествам, но под пеплом обыденности тлело яркое пламя страстей.
Таким образом, противоречия между Эгеидой и Балканами были не просто противоречиями между городом и деревней, Европейским континентом и Средиземноморьем, эллинами и «варварами». Здесь зияла пропасть по крайней мере в половину тысячелетия: Балканы еще находились в изначальном, неподвижно-сонном состоянии, в котором Эллада пребывала несколькими веками ранее. Эгеида к этому времени не только достигла своей вершины, но уже перевалила через нее. Таким образом, оба эти мира были далеки друг от друга как по времени, так и по степени своего развития.
Несомненно, племена, жившие между двумя мирами, находились в опасном положении. Поскольку они были чужды и эллинам и македонянам, их духовная самобытность неизбежно должна была разлагаться изнутри. Нечто подобное произошло с фракийским племенем (одриссами) и жителями Эпира. Их собственный свет, однажды вспыхнув, погас в сиянии эллинской культуры.
Только македонян не поглотила эллинская цивилизация. В дальнейшем мы поясним, каким образом этому народу удалось сохранить самостоятельность, занять особое место в истории эллинов и, более того, впитать эллинский дух. Жизнь эллинов стала поистине и их собственной. Поэтому у Александра с особой силой проявилась способность к восприятию эллинской культуры, вышедшая у него далеко за рамки свойственной македонянам приспособляемости.

НАРОД И СТРАНА

Западную часть Балканского полуострова населяли иллирийцы, восточную — фракийцы. Однако здесь обитали и другие племена, занимавшие особое положение. К ним относились и македоняне. Они были связаны с этими двумя крупными племенными союзами кровными узами, находились под влиянием их обычаев и постоянно подвергались опасности нападения с двух сторон. Македоняне представляли собой совершенно самостоятельный народ. Благодаря новейшим исследованиям мы можем судить о происхождении как самих македонян, так и их языка. Видимо, они принадлежали к той же ветви индоевропейцев, что и греки, однако слишком рано отделились от нее. Это были своего рода деревенские родичи эллинов. Их язык принял или, вернее, сохранил такую окраску, что его нельзя считать эллинским диалектом. Скорее это был язык, лишь близко связанный с греческим (так же как связаны между собой, например, испанский и каталанский языки). Во всяком случае, македоняне легко понимали и использовали греческий язык как в устной речи, так и при письме.
В еще большей степени македоняне отличались от греческих родичей своим духовным мироощущением и жизненным укладом. В Македонии жизнь как бы застыла в замкнутом пространстве, тогда как для Эллады, озаренной ярким блеском легендарного прошлого, были характерны кипучая деятельность, бьющая ключом жизнь городов, богатое творчество народа, вдохновляемое прекрасной природой.
Естественно, что эллины не признавали македонян своими родственниками, как, впрочем, и македоняне греков, особенно в те времена, когда благодаря Филиппу и Александру стали царить над миром.
Быт македонян (за исключением фессалийцев) также сильно отличался от эллинского. Хотя македоняне имели небольшое число крупных поселений, последние, по эллинским понятиям, не были полисами. В них обитали землевладельцы и крестьяне, которых было легко узнать по платью, войлочным шапкам, длинным волосам, грубой обуви и постолам * . Эти люди в отличие от деловых греков были неторопливы, ибо им не надо было спешить ни на народное собрание, ни на выборы, ни на какой-то там суд черепков. Политическая жизнь греков была абсолютно чужда македонянам. В Македонии не было ни политиков, ни вождей партий, ни ораторов, ни демагогов. У них не существовало гимнасиев и палестр ** , Физические упражнения Крестьянам и пастухам заменял повседневный труд. У знати же были другие занятия: охота, скачки, пиры и попойки.
Особое место занимала охота. В лесах и болотах водились кабаны, в горах — медведи. Особенно любили македоняне охоту с собаками. Но главное — пиры! Национальные блюда македонян — а они были гурманами — составляли их гордость. Трапеза обычно заканчивалась сладким печеньем. Медовым напиткам — балканскому пиву и меду — македонская знать предпочитала неразбавленное вино, тем более что в их собственной стране и в соседней Фракии было достаточно винограда высших сортов. По старым обычаям, во время пиров проходили состязания в пении. Пиры же устраивались по всякому поводу, но особо пышные — во время свадеб и похорон.
По своему характеру македоняне не отличались от своих балканских соседей, им тоже были присущи честолюбие и гордость, болезненная чувствительность, а иногда и враждебность по отношению к высокомерным чужеземцам, задиристость, скептическое отношение к другим семьям и родам, мстительность. Однако в отличие от греков у македонян во всех делах наравне с мужчинами участвовали женщины. Мать и жена вообще играли у них значительную роль; по своей властности, энергии и характеру женщина не уступала здесь мужчине.
Рассудочность македонян сочеталась с буйными страстями. Их боги также были, с одной стороны, блюстителями освященных обычаем порядков, а с другой — мрачными демонами. С особым, священным трепетом почитался здесь фракийско-балканский Дионис. При отправлении его культа женщины и мужчины Македонии безумствовали больше, чем все греки, вместе взятые.
Теперь перейдем к описанию страны, где жили эти люди. Она была разделена на отдельные области. Самые западные — Эордея, Элимиотида, Линкестида, Орестида, Тимфайя. Каждая область представляла собой обособленную долину или ущелье. На востоке — Элатея, Боттиея, Пиэрия, Альмопйя, расположенные на прибрежной равнине, окруженной с трех сторон горами. Дикие горные цепи западных областей были покрыты густыми дубовыми и сосновыми лесами, заросшими мхом, а по дну долин и ущелий текли кристально чистые реки, образуя кое-где озера, которые окружали сады и пашни. Особенно хороши были горные склоны, заросшие фруктовыми деревьями. Здесь и находились такие древние поселения, как Эги, Бероя и Миеза. Прибрежная же полоса выглядела совершенно иначе —уныло и однообразно. Прекрасные пахотные земли, зимние пастбища и выгоны для лошадей перемежались здесь с болотами и заросшими тростником озерами, богатыми рыбой, множеством непересыхающих рек, представляющих угрозу наводнения. Таким образом, климат Македонии был более влажным, чем в соседней Элладе. В ноябре — обильные дожди, зимой в горах — глубокий снег, а летом — частые грозы и бурные ливни. Болота, озера и леса порождали туманы, которые и в наше время — одна из самых неприятных особенностей климата этих мест.
Природа и климат, а также географические факторы Македонии могут в известной степени объяснить нам упорство и трудолюбие македонян. Привлекательные и прелестные южные области Македонии не оказали смягчающего воздействия на их обитателей. Конечно, поэты и романтики появлялись ив Македонии, но вряд ли это заслуга окружающей природы.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ

Жителей всех областей Македонии объединяла общность языка, образа жизни и исторических судеб.
Среди областей главенствовала Эмафия, так как ее центр Эги благодаря удачному географическому положению держал в своих руках путь из горных областей в прибрежные. Здесь же находилась резиденция Аргеадов. Местные властители довольно быстро распространили свое господство на центральные и восточные области Македонии. Только князьки западных горных районов сумели отстоять свою независимость, лишь номинально признав верховную власть Аргеадов. Правители города Эги именовали себя «царями Македонии», хотя в западных областях они владели только Линкестидой, Орестидой и Элимиотидой. Нередко происходили кровавые столкновения враждовавших между собой мелких князьков и царей Македонии. Гордые жители Линкестиды при малейшем признаке слабости Аргеадов начинали плести против них интриги или даже открывали военные действия. Поэтому Аргеадам приходилось вести сложную политическую игру. Они сталкивали между собой владык отдельных горных областей, оказывая некоторым из них свое покровительство и не позволяя, таким образом, князьям Линкестиды объединить западномакедонские области.
Положение на востоке страны было более благоприятным для Ар-геадов. Они расширили свои владения, вытеснив пеонян с низовьев Аксия (Вардара) и присоединив области вплоть до реки Стримон, Им пришлось .отказаться лишь от захвата Халкидекого полуострова и части македонского побережья, так как выход к морю им преграждала цепь греческих городов.
Для того чтобы правильно понять причины, которые впоследствии привели Александра к разрыву с его родиной, необходимо проникнуть в самую суть социальных отношений и структуры македонского общества. При этом следует помнить, что речь идет лишь о районах, которые находились под властью Аргеадов непосредственно, а не в зависимости от них. Внутри самой Македонии существовали три силы, которые вели борьбу между собой: царь, знать и свободные общинники. Царь стоял над знатью, а знать — над свободными, в то время как свободные в каком-то смысле стояли над царем. Получался замкнутый круг. Как же все это выглядело в действительности?
Аргеады, двигаясь от Эмафии, копьем и мечом покорили Центральную и Восточную Македонию, превратили их в царские земли и раздали своим соратникам и сторонникам. И хотя эти земли давались с правом наследования, македонские цари сохраняли над ними верховную власть. Маловероятно, чтобы цари брали с этих земель подати, но такие их требования, как военная служба в царском войске и поставка определенного числа конных воинов в зависимости от размеров полученного надела, выполнялись беспрекословно. Таким образом, в Македонии наряду со знатным сословием гетайров существовала также и «кавалерия» этих гетайров, состоявшая не только из знати, но и из общинников. При этом содержание войска царю ничего не стоило. Гетайры содержали не только себя, но и своих всадников, не получая за это никакого вознаграждения. Именно в этом и заключалась их повинность, которую они были обязаны выполнять за полученные от царя земли. Долгое время конница представляла собой главную военную силу Македонского царства.
Тесные связи между царем, главным собственником всех земель, и гетайрами, владевшими ими, нашли выражение не только в несении военной службы, но и в личных взаимоотношениях. Цари, представители старой родовой знати, считались в своем замкнутом кругу primi inter pares * . Поэтому гетайры не только сопровождали царя в битвах, но были и его сотрапезниками на пиршествах. Как лица, приближенные к царскому двору, они составляли особый круг и имели постоянный доступ к царю. Если они появлялись при дворе, то их непременно приглашали к столу. Эти двойные узы — боевые и застольные (кстати, значению последних исследователи до сих пор уделяли мало внимания) — в Македонии сохранялись очень долго. Даже Александр считал само собой разумеющимся, что он должен сражаться во главе конницы гетайров и пировать с ними. Несомненно, что гетайры и были товарищами царя в буквальном смысле слова, и составляли его непосредственное и постоянное окружение. Сюда входили его советники, соратники, другие придворные чины и телохранители. Некоторые из приближенных постоянно проживали в резиденции царя. Таким образом, среди гетайров кроме представителей сельской знати появилась прослойка придворной челяди.
Назначение новых гетайров сопровождалось по усмотрению царя пожалованием им земельных наделов. При этом даже чужеземцы, и прежде всего эллины, не только становились македонскими землевладельцами, но и получали доступ в круг македонской знати.
В отличие от пожалованных земель царские домены находились в непосредственном управлении царя. Наряду с этим (во всяком случае, в Эмафии и тех областях, которые не были завоеваны) имелись еще поселения, жители которых были свободными, независимыми крестьянами.
Для ведения хозяйства как на царских, так и на дарованных землях требовалось большое число крестьян, пастухов и батраков. Поскольку все население пользовалось землей, «приобретенной копьем», оно зависело от царя. Однако на дарованных землях македоняне в первую очередь подчинялись их владельцам.
По-видимому, земледельцы и пастухи вели довольно сносную жизнь, поскольку их зависимость не выражалась в слишком высоких податях. Что касается права наследования, то оно оставалось в силе, равно как и свобода личности. Во всяком случае, эти люди не считали уплату податей бесчестьем и чувствовали себя свободными [2]. Вместе с независимыми крестьянами они образовывали класс, который принято называть свободными общинниками.
Хотя царь и гетайры практически жили за счет труда зависимых от них крестьян, классовые противоречия никогда не обострялись настолько, чтобы вылиться в открытую вражду. Кроме того, следует учесть, что привлечение крестьян к воинской службе в коннице создавало для них определенные выгоды, как хозяйственные, так и социальные: они образовывали как бы прослойку низшей знати.
У нас есть все основания считать свободными общинниками и рядовых воинов-пехотинцев, так как они имели право участвовать в войсковом собрании. Правда, у них не было специальной воинской подготовки, необходимого вооружения и организации и как военная сила стоили они немногого. Кроме того, требовались средства на их содержание, что не соответствовало той реальной пользе, которую они могли принести. Поэтому всю эту массу редко призывали на военную службу.
Значительную роль в македонском войске играло общевойсковое собрание. В нем принимали участие на равных правах как всадники, так и пехотинцы, т. е. и знать, и свободные общинники. И хотя к высказываниям знатных лиц старались прислушиваться, решающее значение имели здесь голоса более многочисленных простых людей. Поэтому для простого народа это войсковое собрание было своего рода палладиумом * права и свободы. Вряд ли собрания решали вопросы мира и войны, однако в их компетенции было избрание нового царя и вынесение приговора, когда речь шла о серьезных преступлениях. В этих вопросах войсковое собрание стояло выше царя, так как оно представляло македонский народ, тот народ, который был сувереном при выборе царя и решал вопрос о жизни и смерти каждого члена общества. Не следует, однако, думать, что войсковое собрание представляло собой одновременно и государственную власть (как это было, например, в греческих государствах). У македонян государство представлял царь со своими сановниками. Но в какой-то мере народ все же был выше их и осуществлял власть через войсковое собрание.
Вожди племен всеми силами содействовали сохранению этих древних обычаев. На примере соседей они не раз убеждались, чего стоят цари, опирающиеся исключительно на знать. Стремясь возвыситься над царями, ограничить их власть и, наконец, вообще упразднить ее, лишив свободных общинников их древних прав, они ставили своей целью создать новую аристократическую республику и пользоваться там безграничными правами. Однако, хотя во время войны все зависело от гетайров, во внутренней политике решающее значение имели широкие народные массы. Это знали все — от царя до последнего бедняка. Поэтому народ старался держаться вместе, для того чтобы обезопасить себя от посягательств знати. Это стали понимать и гетайры, которые в конце концов оставили попытки расширить свои прерогативы. Таким образом, в стране сложилось равновесие политических сил.
Опираясь на верховную собственность, на земли, «приобретенные копьем», царская власть добилась того, что на основе четко зафиксированных правовых норм и отношений стала значительным фактором в политической жизни Македонии. Каждый чужеземец, получивший надел у царя, тем самым уже становился македонянином [3]. В государстве не существовало, по-видимому, оседлого населения, которое не воспринималось бы как македонское. Таким образом, это своего рода «право на землю» автоматически предоставляло и право принадлежности к македонскому народу и государству.
Вот и все данные, которыми мы располагаем относительно социальной структуры Македонии Аргеадов. В западных горных областях, видимо, существовала сходная социальная структура. Там также процветала знать и, возможно, существовало войсковое собрание, отражавшее тесные взаимоотношения между простыми людьми и княжескими династиями. Разница состояла в том, что здесь верховная власть принадлежала местным владетельным князьям.

Предыдущая Дальше