ВЕЛИКИЕ ПОЛКОВОДЦЫ, ТИРАНЫ, ВОИНЫ - АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ Глава VIII ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ДЕРЖАВНОГО ЗАМЫСЛА

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ

Глава VIII
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ДЕРЖАВНОГО ЗАМЫСЛА

Наступающую зиму Александр намеревался вместе с войском провести в глубине Согдианы, в Навтаке, а для защиты от набегов из пустыни выделил находившуюся в постоянной готовности армию Кена. К этой армии впервые были присоединены контингенты из Бактрии и Согдианы — признак того, что проводимая Александром политика взаимопонимания возымела наконец действие.

Желая восстановить свой пошатнувшийся авторитет, Спитамен вместе со своими союзниками — массагетами решил нанести удар по армии Кена. Однако Кен не только его отразил, но и нанес противнику ответный удар. Это был конец. Согдийское и бактрийское всадничество, до сих пор упорно сопротивлявшееся, утратило мужество и сдалось Александру. Лишенный какой-либо поддержки, Спитамен присоединился к обращенным в бегство массагетам. Кочевники безжалостно грабили согдийских беженцев и не скрывали своего разочарования. Их надежды на доживу не сбылись; теперь стало рискованно селиться даже вблизи богатых областей (это было насущной потребностью многих кочевников), ибо в столкновениях сказывалось явное превосходство македонской конницы. На следующий год можно было ожидать нападений македонян, которые прогонят скот с последних пастбищ и обрекут людей на голод. Так приблизительно размышляли массагеты, когда решили выдать Спитамена и попросить мира. Зимой 328/27 г. до н. э. Александру в знак покорности была прислана отрубленная голова этого мятежника.

По мере развития событий Спитамен стал настоящим государственным деятелем, и следует признать, что он использовал все свои возможности умело, энергично и осмотрительно. Он терпел поражения, но, несмотря на это, был отличным бойцом, более того, гениально умел использовать малейшую слабость и ошибку врага. Поражением своим он обязан численному и военному превосходству противника, своему мезальянсу с кочевниками и несоизмеримости собственных сил с мощью империи, управляемой Александром.
Во время зимовки Александр предпринял некоторые перестановки среди управляющих провинциями. Фратаферн блистательно проявил себя в Парфии, и теперь царь передал под его начало также область амардов и тапуров, так как сатрап этих областей совершенно не справлялся со своей задачей. Атропат, управлявший Мидией еще при Дарии, вновь получил эту провинцию вместо ненадежного Оксидата. В Вавилонии после смерти Мазея Александр поставил перса. По всему видно, что царь старался выделить тех своих иранских помощников, которые действительно удовлетворяли его требованиям. И надо признать, что среди них нашлись-таки опытные, вполне лояльные и безупречные в отношении административного управления. Все это имело особое значение, так как Александр мог тогда в последний раз обстоятельно заняться вопросами управления своей империи.

Действительно, зимой 328/27 г. до н. э. положение радикально изменилось: капитуляция согдийского всадничества, группировавшегося вокруг Спитамена, убийство последнего и мир с массагетами — все это позволяло надеяться на скорое окончание мятежа и давало простор новым планам. Мы еще расскажем о том, как мало привлекала Александра мысль блуждать по бесконечным просторам северных пустынь. Сейчас ему было важно освоить ойкумену, т. е. всю заселенную территорию. При этом его, конечно, больше привлекал загадочный Дальний Восток, земля чудес — Индия. Об этом он думал, еще когда основывал Александрию под Гиндукушем. Вот куда устремлялись его мысли, пока он оставался в Навтаке. Но предстояло еще уничтожить последние очаги согдийского сопротивления. Располагались они на юго-востоке горной области и, служа прибежищем недовольным князьям, всегда могли стать опасными. Чтобы нанести по ним последний удар, Александр снялся с зимних квартир слишком рано по согдийскому климату. Поэтому экспедиция была связана с серьезными испытаниями для воинов: сперва весенние грозы, а затем снег в горах, холод и голод, И все-таки за короткое время удалось невозможное, ж самому неприступному оплоту непокорных пришлось отказаться от сопротивления перед лицом несомненного технического превосходства македонского войска.
Когда Александр, подойдя к Ариамазу, одному из таких горных гнезд, пообещал помиловать сдавшихся, защитники крепости подняли его на смех, так как им казалось, что их вознесшаяся к небу крепость доступна лишь крылатому противнику. Тогда царь призвал к действию своих специалистов по горной войне, которых у него насчитывалось около трехсот. Опытные скалолазы под покровом ночи с помощью веревок и топоров поднялись на отвесную скалу, возвышавшуюся над крепостью. Правда, при этом человек тридцать сорвалось в бездну, но на следующий день крепости Ариамаз ничего не оставалось, как капитулировать.
Вторая, такая же как будто неразрешимая задача возникла при взятии крепости Хориена, защищенной со всех сторон ущельями. Здесь могло выручить только саперное и инженерное мастерство. Используя имеющийся в изобилии хвойный лес, строители соорудили лестницы, с помощью которых спустились на дно ущелья. После этого там был возведен своего рода помост, под которым мог протекать ручей. На помосте неустанно изо дня в день воздвигался настил, который в конце концов должен был заполнить все ущелье. С него и намеревался Александр штурмовать крепость. Если учесть, что одновременно с этими работами приходилось сооружать еще и стены, защищающие от непрерывного обстрела врага, то трудно переоценить высокое техническое мастерство строителей. Того же мнения были и защитники крепости, которые почли за лучшее просить пощады, не дожидаясь окончания этих работ.

Вместе с военным пришел и значительный моральный успех. Александр вообще был склонен к милосердию; случай проявить его представился царю и на этот раз. В крепости Ариамаз была захвачена семья влиятельнейшего из местных владык — Оксиарта, а к этой семье принадлежала Роксана, слывшая первой красавицей в Персии. Александр тотчас же воспылал страстью к этой девушке и принял ее отца с почестями. Пренебрегая правом победителя, Александр решает сделать Роксану супругой и царицей своей громадной державы. Дочь Артабаза, Барсина, сопровождавшая его последние годы и незадолго до этого родившая ему сына, была отпущена. Свадьбу отпраздновали прямо в крепости Хориена торжественно и согласно иранским обычаям. Вполне возможно, что тут сказалась и унаследованная от Филиппа склонность отдаваться без малейшего промедления едва зародившемуся любовному чувству.
Так или иначе, задача покорения не только страны, но и ее хозяев была в основном достигнута. Когда Александр наконец понял, что недостаточно учел особый уклад жизни местного населения, он попытался исправить свою ошибку. Уже в 329 г. до н. э. Александр помиловал тридцать осужденных на смерть представителей местной знати, взяв с них обещание сохранять ему верность; с 328 г. впервые были введены в войско согдийские и бактрийские контингенты. Теперь родовые привилегии местных князей были подтверждены, а один из сыновей Оксиарта принят в эскадрон гетайров, приближенных к царю. Но решающее значение имело возвышение Роксаны. Александр так любил ее, что эта любовь распространилась на всю Азию, на весь Иран, в особенности на согдов и бактров. Нет сомнения, что на Александра произвело впечатление сопротивление, ему оказанное: он признал их лучшими среди иранцев. А потому согды и бактры должны были получить соответствующее уважение и почести в его державе. Сколь бы сильным ни было чувство царя к Роксане, эта торжественная свадьба имела одновременно и государственное значение: так символически воплощалась идея взаимопонимания и взаимопроникновения народов. Сам царь служил образцом будущего единения македонян и иранцев, европейцев и азиатов. Свадьба в крепости Хориена подготовляла будущие свадебные торжества в Сузах.
Оставалось, правда, несколько непримиримых местных владык, скрывшихся в окраинных восточных пределах провинции, однако Александр сам не удостоил их внимания. Он послал Кратера ликвидировать эти очаги сопротивления. Александр же направился прямо в Бактрию, чтобы там готовиться к Индийскому походу.
Таким образом, война в Согдиане закончилась вполне успешно. Жертвы, правда, были немалые. Александр потерял ближайших помощников: Эригия (умер от болезни), Карана (пал при Политимете), Клита (о нем речь впереди). Сперва царь наделал ошибок, послуживших причиной неудач, но впоследствии подтвердилась сила всего того, что составляло достоинство македонского войска и его командования: мужество и решительность, неожиданность нападений и выдержка, техническое превосходство во всех родах оружия и, наконец, главное — способность находить выход в самой необычной обстановке.
Успехи в ведении малой войны, выпавшие на долю отдельных воинских соединений, были удивительными. Однако особенно высоко следует оценить победы, одержанные македонской конницей под началом
Александра, Кратера и Кена. Именно она сумела противостоять неизвестной прежде тактике боя скифских кочевников. Ее успехи имели и политическое значение, далеко превосходившее непосредственное подчинение Согдианы: теперь орды кочевников, обитающих в глубине пустынь, беспрекословно признали авторитет Александра и его оружия.

Дела налаживались. Согдийцы поняли, что, потерпев поражение, они не могли уже сами защитить страну от кочевников и что эллинизированные города были им защитой. Их устраивало признание царем местных князей, льстила женитьба его на Роксане. Что касается кочевников, то им никто не запрещал жить по-прежнему. Словом, если кто и был недоволен, так это люди самого Александра, которых он насильно оставлял здесь, на краю земли.
Непригодными для похода или же штрафниками оказывались чаще всего греческие наемники, изредка — сами македоняне; число штрафников особенно возросло после дела Филоты. Теперь эти люди очутились на краю света без всякой надежды на возвращение. Правда, они были обеспечены землей, в городах причислялись к аристократическим кругам, служили образцом и носителями культуры. Но все это совершилось не по их воле; согласие их, если и не было вынужденным, не может считаться и добровольным: царь внушил им это согласие, но лишь на время. И вот им пришлось жить здесь, среди туч пыли и мух, довольствуясь гнилой водой. Правда, весной можно было радоваться буйному цветению растительности, летом наслаждаться редкими плодами, но всегда их мучил вопрос, как и почему они здесь остались.
Нетрудно представить себе, какую радость испытали охваченные такими настроениями поселенцы, когда в 325 г. до н. э. до них дошла ложная весть о смерти Александра. 3000 самых нетерпеливых восстали сразу, захватили Бактры и решили с оружием в руках добиться своего возвращения на родину. И даже после того как выяснилось, что известие о смерти царя — ошибка, покой в провинции восстановился не сразу; когда же в 323 г. до н. э. Александр действительно умер, уже десятки тысяч поселенцев готовы были отвоевывать силой право на возвращение.

ПЕРЕСТРОЙКА АРМИИ

С тех пор как Дарий был убит и Александр все глубже проникал в Восточный Иран, способ ведения военных действий совершенно переменился. Время крупных сражений прошло, ибо уже никто не решался встретиться с Александром в открытом бою. Теперь от него ускользали, ему сдавались — иной раз лишь для того, чтобы затем поднять мятежи, от него укрывались в крепостях и пустынях, с ним вели войну на необозримых просторах страны.

Поэтому и Александру понадобились новая армия и новая такти-ка. Вместо крупных соединений нужны были отдельные подразделений войск, способные совершать мелкие операции и руководимые решительными и самостоятельными военачальниками. Еще острее, чем прежде, вставала задача охраны завоеванного, освоения огромных пространств с точки зрения организации и культуры.
Если Александр в предшествующие годы удивлял нас прежде всего как стратег в крупных сражениях, то теперь мир дивился ему как организатору и реформатору армии. Александр провел крупные преобразования в армии в самых тяжелых условиях, когда со всех сторон угрожали враги и на какое-то время он был лишен всех коммуникаций.
Обстоятельства не позволяли осуществить какой-либо план единым духом. Первые, еще незначительные перемены были произведены уже в 331 г. до н. э., а более важные изменения потребовали четырех лет — до лета 327 г. Царь занимался этим на зимних квартирах, так как остальное время войска постоянно вели военные действия.

Были отменены главные штабы, а именно: штаб тяжеловооруженной пехоты (так называемых педзэтайров), которой сначала командовал Парменион; штаб аристократической конницы (гетайров), некогда руководимый сыном Пармениона— Филотой; штаб легкой кавалерии (продромой), главой которого прежде был Гегелох, друг Пармениона, впоследствии Никанор, второй сын Пармениона; штаб так называемых гипаспистов. Полки тяжелой пехоты и соединения гипаспистов были организационно обособлены и значительно увеличены; каждый эскадрон тяжеловооруженной конницы получил полную самостоятельность; кроме того, ему придавались подразделения легкой конницы, а также греческих конных наемников, в результате чего получались отдельные соединения конницы — гиппархии. Не говоря уже о том, что Александр, уничтожив былое единство служившей в коннице знати с ее вечным недовольством, выиграл в политическом отношении, он получил и чисто военное преимущество: теперь за сутки он мог, если возникала необходимость, создавать небольшие самостоятельные подразделения (своего рода «карманные армии»), укомплектованные несколькими гиппархиями с тем или иным числом полков тяжелой пехоты или подразделений гипаспистов.
С 331 г. до н. э. прекратилось пополнение войска из Македонии, зато появились крупные контингенты греческих наемников, так что названные выше рода войск, прежде чисто македонские, теперь оказались насыщенными греками. Это, по-видимому, вполне отвечало желаниям властелина. Свежие македонские силы могли бы оказать сопротивление его новой политике терпимости к иноземцам. Что же касается иранцев, то Александр до сих пор не решался вводить их в македонские соединения. Правда, с 328 г. до н, э. при его армии находилась бактрийская и согдийская, а затем скифская и дахская конница, но это были только отдельные, локально обособленные и вспомогательные контингенты; македонской пехоте или гиппархиям иранскую конницу не придавали. Исключение составлял лишь находившийся под непосредственной командой Александра его личный эскадрон, в котором служили отдельные представители восточной знати. Это было связано не с военными, а с политическими соображениями. Что касается, наконец, персидской дворцовой охраны, которую Александр, по-видимому, унаследовал от Дария, то она вообще принадлежала не к армии, а ко двору.
Мы видим, таким образом, что реформа, принятая в 330—327 гг. до н. э., еще не превратила греко-македонскую национальную армию в имперскую. Очевидно, Александр считал, что время для этого еще не наступило, да и не подобало проводить такие радикальные преобразования во время похода, находясь к тому же на северо-востоке империи. Помимо этого Александру приходилось считаться с тем, что введение иранцев в ряды ветеранов оскорбило бы македонян. В момент, когда он собирался искать где-то в Индии границы ойкумены, ему нельзя был о» отваживаться на подобную реорганизацию. Другое дело — греки: македонянам привычно было видеть их в своем войске. И уж если можно использовать их как сановников и военачальников, то нет причины отвергать их и как боевых товарищей.
Одно мероприятие проливает неожиданный свет на план Александра ввести иранцев во все воинские соединения на равных правах со старыми воинами. Отправляясь в Индию, он поручил наместникам восточных провинций вооружить 30000 молодых иранцев македонским оружием и обучить их греческому языку и письму,— по-видимому, как принятому официальному языку уже сейчас и будущему государственному языку всей империи. Нет сомнения, что Александр подготовлял таким образом решающую реформу, которая в конце концов уничтожила бы монополию западного элемента в армии, а возможно, и роль македонского войскового собрания. Это был фундамент тех преобразований, которые царь начал осуществлять позже, в 324 г. до н. э., но не успел довести до конца.

Отсюда вытекали и нововведения стратегического порядка. У Александра издавна было стремление разрешать сложные ситуации с помощью различных военных соединений. Но лишь теперь у него появилась возможность систематически применять тактику раздельного марша и объединенного удара.
Некоторые исследователи отказывают Александру в таланте полководца. Это выглядит довольно нелепо, если учесть его крупные победы в предшествующие годы, и вдвойне нелепо, если рассматривать его последующий поход в Индию. Разумеется, в Согдиане у царя не было подходящего случая показать себя организатором великого сражения. Однако все схватки, любая осада дают возможность убедиться в его ярчайшем тактическом мастерстве. Что же касается похода в Индию, то комбинации с использованием раздельно действующих воинских соединений показывают такую зрелость стратегического замысла, которая представляется нам почти беспримерной, особенно если принять во внимание новизну театра военных действий и отсутствие карт этого региона. Уже одного этого достаточно, чтобы назвать Александра величайшим полководцем мировой истории.

Предыдущая Дальше